Босиком по снегу - Страница 1

К оглавлению

1

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

Пролог

Город Владимир, май 1983 года.

Мамука пел! Мамука пел в ванной арию Ленского из оперы «Евгений Онегин», пел со сладострастием, ужасающе фальшивя и пытаясь переорать шум воды. Пел уже двадцать минут.

Ниночка нервно отбросила журнал «Огонек» в сторону, откинулась на спинку дивана и ладонями закрыла уши.

Не помогло.

— Куда, куда вы удалились?!!! Весны моей златые дни?!!! Что день грядущий мне готовит?!!

— Грядущий день тебе готовит смерть, если ты не заткнешься, — приподнявшись, простонала Ниночка, вновь рухнула на диван и прижала к голове подушку.

Не помогло. Козлиное блеяние мужа прорывалось сквозь все преграды.

Со слухом у Мамуки Муртазовича Далакмишвили всегда было плохо, но это нисколько не смущало супруга. Его вообще тяжело было чем-либо смутить. Что, в конце концов, могло обескуражить уважаемого в городе человека, активно продвигаемого по партийной лестнице члена, профессора университета, лучшего преподавателя истории КПСС, обладателя роскошной, обставленной по последнему писку номенклатурной моды трехкомнатной квартирки в центре города?

Репутация Мамуки Муртазовича была безупречна, или почти безупречна. Женившись на Ниночке, Далакмишвили немного прогадал, пытаясь поймать двух зайцев одновременно. Причина была в отце супруги, человеке влиятельном, богатом и, соответственно, далеко не безгрешном. Ян Лацис, отец Нины, с виду скромный работник мастерской по ремонту ювелирных украшений, подпольно снабжал партийную и прочую элиту искусно выполненными декоративными изделиями собственного производства. Феномен отца Ниночки заключался в том, что, обладая тонким вкусом, он не гнушался производить и китч, четко следуя пожеланиям клиента: «торгашки» уходили от него увешанными массивными брильянтами и рубинами, а жены дипломатов получали изысканные вещи тонкой работы. Довольны оставались все, поэтому Яна не трогали — слишком много влиятельных людей, вернее, жен и любовниц этих влиятельных людей, готовы были в любой момент замолвить за него словечко, но специальные органы внимательно наблюдали за его работой, неусыпно держа мастера под прозрачным колпаком. Ситуация могла измениться в любую минуту, поэтому, получив в приданое увесистый куш, знакомства с нужными людьми и молодую красавицу-жену, высокую блондинку с необыкновенными дымчато-серыми глазами, Мамука Муртазович вместе с тем стал обладателем весьма серьезных проблем, и путь в Москву, куда он всячески стремился, для него оказался закрыт.

Шум воды в ванной комнате прекратился. Однако, закончив водные процедуры, Мамука Муртазович умолкать не собирался и в гостиную вплыл на самой высокой ноте, с животрепещущим вопросом на устах: падет ли он стрелой пронзенной, иль мимо пролетит она?.. Пожалуй, если бы у Ниночки в этот момент был под рукой арбалет, то на риторический вопрос супруга она ответила бы утвердительно. Но так как в ее распоряжении оружия не оказалось, пришлось запустить в мужа подушкой. Мамука понял жест по-своему, игриво погрозил жене пальчиком, поправил обмотанное вокруг пивного брюшка полотенце и, сложив губы трубочкой, чмокнул воздух.

Ниночку затошнило. Мутило ее все утро, но сейчас это состояние достигло апогея. Она вскочила с дивана и бросилась вон из гостиной. Спустя пять минут, нажав на рычаг сливного бачка унитаза, прополоскав рот и умывшись холодной водой, Ниночка бодро вернулась в комнату. Мамука Муртазович стоял на том же месте, в той же самой позе, и сосредоточенно хмурился.

— Что тебе приготовить на завтрак? — доброжелательно спросила Ниночка и с сияющей улыбкой посмотрела на мужа. Приступ дурноты, наконец, прошел, впервые за все утро ей захотелось есть, и воображение живо нарисовало Ниночке яичко, бутерброд с сыром и чашку сладкого чая с лимоном.

— Ничего не нужно, дорогая. Сегодня я решил устроить себе разгрузочный день! — торжественно сообщил супруг. — Кстати, почему ты еще не одета? Ты же собиралась поехать к отцу пораньше, помочь ему приготовить все к сегодняшнему торжеству?

— Может быть, ты все-таки покушаешь? — растерялась Нина. Отказ от завтрака означал одно — Мамука смертельно заболел.

— Нина! Не заставляй меня повторять дважды, — грозно сказал супруг. — Собирайся. Времени уже — половина одиннадцатого. Отец обидится, если ты опоздаешь.

— Ты думаешь?.. — удивилась в очередной раз Нина.

По поводу вечернего мероприятия она нисколько не волновалась. Ее участие в подготовке к юбилею было только формальным: к плите и сервировке стола Нину категорически не допускали. В доме Яна Лациса всем заправляла экономка отца — Елизавета Модестовна. Появилась она вскоре после смерти матери Нины и со временем сумела отвоевать для себя место полноправного члена семьи. Со своими обязанностями Елизавета Модестовна справлялась безукоризненно, и, если бы не ее склочный и вредный характер… Впрочем, исключительные кулинарные способности компенсировали этот маленький недостаток — ради фирменных оладушек, ароматных кулебяк и прочих вкусностей Елизавете Модестовне прощалось все.

— Тогда я у отца позавтракаю, чтобы тебя не смущать, — улыбнулась Нина, сладко потянулась, чмокнула Мамуку Муртазовича в гладковыбритую щеку и вышла из комнаты.

Как ни странно, безумный союз наполовину латышки — наполовину русской с мужчиной кавказских кровей до последнего времени существовал вполне мирно. Нина рано лишилась матери, и Ян Лацис, возложив на свои плечи заботу о дочери, воспитал Ниночку в строгих патриархальных традициях, которые полностью разделял Далакмишвили: женщина должна сидеть дома, варить обед, рожать детей и слушаться во всем мужа. Супруг был старше на пятнадцать лет, красотой особой не блистал, но Ниночку это не смущало. Ей было вполне достаточно, что муж любит ее и обеспечивает ей сладкую жизнь со всеми удобствами. Единственной проблемой было отсутствие детей: за четыре года брака Ниночка так и не смогла родить наследника. Но и тут Мамука Муртазович оказался на высоте и ни разу не упрекнул ее. По-своему она даже любила Мамуку, причем нежно, где-то в глубине души. Что еще нужно женщине для счастья? Так успокаивала себя Ниночка, когда совсем недавно поняла, что для полного удовлетворения ей все-таки чего-то не хватает. Самовнушение не помогло, в душе образовалась пустота, заполнить которую было просто необходимо, и Ниночка решила заняться чем-то полезным, например, напроситься отцу в ученицы и продолжить его ювелирное дело. Вот тут и начались серьезные проблемы. Муж, вступив в тайный сговор с отцом, стал активно ставить ей палки в колеса. Сначала Мамука действовал обходными маневрами: на месяц отправил Ниночку на море в лучший закрытый пансионат в Крыму. На что муж рассчитывал — Ниночка так и не поняла. Идея реализовать себя окрепла под жаркими лучами южного солнца и отшлифовалась живительной морской водой. Плюс витамины с щедрых Крымских рынков, свежий воздух и живописные местные пейзажи — Ниночка набралась новых сил, получила массу впечатлений и по возвращении домой была готова к очередному штурму бастиона. Бастион не поддавался ни в какую. Целый месяц она пыталась доказать мужу, что имеет право быть самостоятельной — бесполезно, муж отказывался ее понимать и уже вел себя не столь дипломатично. Еще хуже дела обстояли с отцом. Ян Лацис не только не хотел ничего понимать, он вообще отказывался ее слушать и каждый раз мастерски переводил разговор на другую тему. Хитрый лис был ее отец. Но сегодня настал решающий день! Ниночка решила: либо сейчас, либо… потом, но она добьется своего. Она заранее обдумала небольшую гневную речь, приготовила эскизы будущих ювелирных шедевров и запланировала сразить отца своим бесспорным дарованием.

1